Ю. ДУДЬ: Ты сказал, что политикой не интересовался последние годы. Не считаешь ли ты, что такое намеренное избегание политики многими людьми в России — это одна из причин, почему сейчас идет война?

О. ТИНЬКОВ: Вероятно, да, и скорее да. Но ты понимаешь, я никого не хочу осуждать, потому что кто-то намеренно избегает, кому-то это неинтересно. Вот мне неинтересно. Понимаешь, мне, например, неинтересна опера. Искренне. Ну просто я ее не понимаю, она мне неинтересна.

Мне неинтересна политика. Потому что когда я начинаю общаться с этими людьми, они все, на мой взгляд, очень тупые, они все примитивные. Ну, я про Россию, во всяком случае. Это холуи все, у них какое-то чинопочитание там, какое-то величие — какая-то х***ня, б***дь. Мне вообще они неинтересны, я не хочу с ними разговаривать. Потому что мне интересно с тобой поговорить, мне интересно поговорить с какими-то еще ребятами с бизнеса за вином. Но я не хочу с ними общаться.

Меня не интересует политика. Я в ней не понимаю. Если бы я в ней понимал, я бы формулировки делал более грамотные. Вот, например, Жене Чичваркину, мне кажется, она интересна — и слава богу. Мне она неинтересна. Вот завтра всё поменяется… Мне мой друг француз сказал... Я сказал: «Всё, я больше в Россию не поеду». Он говорит: «Олег, не торопись. Ты еще туда вернешься героем. И ты там, типа...», — не хочу! Не приглашайте меня ни премьер-министром, ни главой Центробанка… Ну, это, кстати, не политические должности. Президентом, кем угодно — не хочу. Я это не понимаю, мне это неинтересно. Вот мне лично это неинтересно. За других сказать не могу.

Но в общем и целом ты прав. Это, наверное, скорее не политика называется, а гражданское общество. А вот членом гражданского общества, я считаю, я был. Поговори с моими сотрудниками: что я делал, что я говорил. Были митинги Навального, когда я уже в больнице лежал. Наш HR пишет: «Арестовали наших 54 человека». Я написал: «Круто!». Какой еще владелец это напишет? Б***дь, моих 54 человека на митинге задержали — это же круто! Понимаешь?

Ю. ДУДЬ: Ты писал об этом?

О. ТИНЬКОВ: Нет, я во внутренней почте. HRщики там: «Ой, всё пропало, 54 человека задержали на митингах Навального!». А я ответил ей: «Да это же круто! Какие у нас классные ребята работают!». Понимаешь? Я делал, что я мог, но я не политик и не буду фрондой. И поэтому я даю тебе интервью и больше не хочу — какие-то политические каналы, что-то там с Венедиктовым разговаривать, еще с кем-то. Мне это неинтересно. Я уважаю, что они делают, но как бы я не понимаю. Я, во-первых, процессы эти многие не понимаю. Поэтому я буду там выглядеть, мне кажется, достаточно глупо. Про бизнес я поговорю, про экономику да, про какие-то общечеловеческие ценности готов. А вот как-то про политику...

Виноваты ли мы? Да конечно, мы все виноваты в этом п***деце. Все мы виноваты в этом п***деце, вся Россия помазалась этим говном. Нас он помазал. Все виноваты.

Ю. ДУДЬ: Ты сказал, что этому народу выборы не нужны и этому народу нужен царь. Звучит довольно пренебрежительно.

О. ТИНЬКОВ: Когда под моим постом я написал, что 90% против войны, искренне так считая (знаешь, я же не в контексте еще, я же не был 3 года вообще в России — всё-таки я болел сильно, и болею до сих пор) — я как-то так это себе чувствовал. Ну, потому что я же общаюсь с людьми как? Телефон, WhatsApp, email. Но когда я увидел вот эти Z, Z, Z, Z, я реально прихерел. То есть они реально хотят эту войну в массе своей. Это не могут быть столько ботов.

Потом я позвонил своим двоюродным сестрам, я позвонил своей маме в Сибирь — 85 лет. Когда я стал это всё слышать про бандеровцев, про еще что-то там, я говорю: «Мама, у тебя как здоровье-то?». Она говорит: «Ну так, ноги». Я говорю: «Ты давай про ноги». Она что-то опять там: бандеровцев бомбим, ядерная лаборатория... Я говорю: «Так, ладно, давай я тебе позвоню потом».

Ну ты понимаешь, как бы это народ. Я могу пренебрежительно о нем говорить — это мы, это наши люди. Но, к сожалению, ты видишь, что творится в массовом сознании населения. Это, конечно, печально. Эти люди читали Достоевского — я вот тут намедни, пока болел, что-то подсел, всё перечитал, всего Федора Михайловича. Эти люди читали, не знаю, какие-то гуманистические вещи, книги. А потом они идут и стиральные машины вырывают или еще хуже делать — убивать мирных людей. И это мои сограждане, понимаешь? Я этого не могу понять.

• • •

Ю. ДУДЬ: У тебя есть огород.

О. ТИНЬКОВ: На самом деле это семейное увлечение. Пока я был в больнице, они это посадили. 2 года назад этого не было. 3 года. Сейчас появилось. Ко мне мало отношения имеет. В общем, не буду на себя наговаривать.

Ю. ДУДЬ: Такой, немного уже пенсионерский атрибут.

О. ТИНЬКОВ: Ну, в общем и целом да, я на пенсии. Мне же сейчас надо выживать — у меня, так сказать, чуть другие приоритеты. По последним цифрам у меня вроде 50/50 сейчас выживаемость на ближайший год. Была меньше. Начал всего с 10%, сейчас до 50 добрел. Ну, там 5-летняя выживаемость в кровяных раках обычно не считается статистиками. Я, получается, буду 9 июля 2 года после трансплантации. Это считается очень крутой срок. А вот 5 — это считается ты выжил, как-то survive. Поэтому я пока еще нахожусь в такой промежуточной фазе. Поэтому быть пенсионером мне очень даже хорошо сейчас.

Ю. ДУДЬ: Нравится?

О. ТИНЬКОВ: Да. Супруге не очень, она более активна, а мне вполне. Чуть спорта, правильно покушать.

Ю. ДУДЬ: Слушай, а можно попробовать?

О. ТИНЬКОВ: Да, конечно.

Ю. ДУДЬ: Я не срывал, вот эту вытянутую возьму.

О. ТИНЬКОВ: Давай и я попробую тогда, чего уж там? Я не гарантирую, чего как. Это первая. Супруга сказала, что всё скоро разрастется вот тут. Ну, не знаю, надеюсь.

Знаешь, я что хотел тебе сказать еще? Потому что в начале разговора, мне кажется, ты сказал: «Олег, а вот почему ты такой?». А я подумал… Ну, во всяком случае, меня кто-то на Инстаграме это спрашивал — типа, выродок-то откуда ты такой? Ты же наш, сибирский. Почему такой выродок? Ты же шахтер! Мало кто знает: я год в шахте отработал. А папа мой отработал в шахте имени Кирова. Мельниченко сейчас ей владеет. Шахта имени Кирова — папа мой отработал на ней лет 40, что ли. Ну, 35 точно. А дед мой, Тимофей Тиньков, строил эту шахту. У него была бронь, во время войны они ее построили. Это самая большая коксующая шахта в России.  Называется шахта имени Сергея Мироновича Кирова, в городе Ленинск-Кузнецкий. 

Так вот мой папа, будучи шахтером — это вот так вот как-то щелкает, понимаешь? — папа мой, будучи шахтером, всегда, когда шел 25-й съезд партии такой (ты не помнишь) — черно-белый телевизор у нас был, был Брежнев, — он подходил вот так, выдергивал из розетки (папа-шахтер в Ленинске-Кузнецком!) и говорил: «Болтовня. Хватит эту болтовню слушать. Говно этот Советский Союз. Америка — это крутая страна».

Ты, б***дь, можешь себе представить? И вот отсюда я стал нонконформистом, понимаешь? И когда я вырос, мы переехали жить в Калифорнию, где у меня родились дети и так далее, я привез папу в Калифорнию. Ну, он умер рано — в шахте отработал, в 63 года умер. Я его привез в Сан-Франциско и мы гуляли. Я говорю: «Папа, это та Америка, про которую ты мне сказал, что это круто». А помню, у него была куртка (ну, это, конечно, была паленка, это теперь понятно) и у него там было написано «Made in USA». И батя очень гордился. Старая такая, а он говорил: «Американская куртка!».

Ты понимаешь? Вот он, глубинный русский народ. Шахтер из города Ленинска-Кузнецкого. И он мне это привил. Я очень благодарен своему папе. Ну а потом я прочел Чацкого, с которым я сегодня попрощался с Россией — «Карету мне, карету!». Ну и далее. Классика.

Ю. ДУДЬ: А откуда у отца было какое-то мнение об Америке?

О. ТИНЬКОВ: А вот это пипец. Ты понимаешь, чувак, который родился в Сибири в 1937 году, проработал всю жизнь в шахте, ненавидел Советский Союз и говорил, что Америка — это круто. Ты можешь себе представить? Всё-таки в нашем народе что-то есть.

Ю. ДУДЬ: Эта история показывает, что твою фразу по поводу того, что народу другой власти не надо, она, собственно, разрушает. Потому что если даже шахтеры из Ленинска-Кузнецкого могут понимать, что Советский Союз говно (к мнению про Америку я не присоединяюсь, а вот к Советскому Союзу безусловно), значит, всё возможно. Возможно всем объяснить, если не вливать в уши пропаганду, что тоталитарный режим хуже, чем даже глубоко неидеальный и несовершенный демократический.

О. ТИНЬКОВ: Ну, в общем-то, да. Но как это происходит, я не понимаю. У кого-то это щелкает, а у кого-то это не щелкает.

• • •

Ю. ДУДЬ: Где ты был и что делал 24 февраля?

О. ТИНЬКОВ: Я уже, кажется, здесь был. Да, у меня у сына 23 февраля день рождения. Мы его отметили. Я проснулся утром. Если честно, я первый день ничего не понимал. Я думал, это опять ДНР, ЛНР, что-то там. Я как бы не понимал весь масштаб этого п***деца. Я думал, это просто какая-то там — ну, знаешь. Я не очень понял контекст. Что-то еще занят был в этот день. А, я первый день на велике поехал после 3 лет. Представляешь, у меня такой эмоциональный день: я сел на велик с утра и уехал. Приехал, что-то так на эмоциях. Стреляют — думаю: что-то опять стреляют. Думал, что-то там... Я не мог в это поверить, это было невозможно! Я спорил со всеми. Мне за 5% моих акций предложили 725 млн. долларов за месяц.

Ю. ДУДЬ: Когда, в январе?

О. ТИНЬКОВ: В январе. Я сказал: «Нет, я не продам. Вы что, компания будет стоить 100 млрд.». А мне кто-то говорит, там что-то Украина, танки. Я говорю: «Да вы что, смеетесь, что ли? Какие танки, какая Украина? Война невозможна, потому что это абсурд». Сейчас получил 3 копейки. Но это потом.

Ну естественно, я в это поверить не мог. Но кстати, как минимум у меня и у моей супруги заняло 24 часа, а может, 48 — 26-го я написал, что мы прих***ли, что нет войне. Я первый из предпринимателей — я первый — назвал слово «война»! Никто не сказал «война» — я сказал «война». Посмотри у меня на Инстаграме. Я сказал «война». Еще что от меня требуется? А у меня там все активы, всё. У меня заняло где-то 48 часов как бы осознать вообще, что происходит. Потому что я не мог в это поверить. Я, кстати, как-то до сих пор не очень в это верю, если уж честно.

Ю. ДУДЬ: А о чем ты подумал? Ты думал, что это значит конкретно для тебя?

О. ТИНЬКОВ: Я подумал следующее — простите за пафос. За последние 2,5 года я больше года провел в боксах, таких закрытых, с иммунодефицитом. Когда мне делали 4 химиотерапии — ну, все раковые больные меня сейчас понимают. Когда ты лежишь, у тебя клетки 0, лимфоцитов 0, нейтрофилов 0 и так далее. Тебе ничего нельзя, нельзя с внешним миром. Сейчас вот covid, это все узнали — там, маски... А я вот в таком состоянии находился. Жена заходила во всём стерильном иногда и дети. Слава богу, моя семья хорошо себя проявила. Дай им бог здоровья, спасибо за то, что они меня спасали. Если бы не они, я бы, конечно, не выжил. Меня там откачивали адреналином 2 раза. То есть я уходил, у меня было давление 80 на 60 или 60 на 80 — я что-то не помню, но что-то такое. У меня были страшные два сепсиса, потом пересадка костного мозга и далее по списку. Я почему длинные волосы-то отрастил? Потому что я был лысый 2 года — 1,5. Я так устал быть лысым, что захотел вырастить длинные волосы. Такая сублимация.

Так вот, я столько смертей насмотрелся, Юра! Гематологическое отделение — это там, где больше всего умирают. Это раки кровяные, там смертность за 50%. 50, 60, 70, 80, 90 — зависит от возраста. Я где-то находился на 60% смертности и 40% выживаемости. Ну, где-то так и нахожусь сейчас.

И когда ты видишь, как этих трупов всё время увозят, и эта смерть, смерть, и ты сам умираешь, и ты молишься Богу... Мне семья моя сделала такой коллаж — жена, дети, все — и каждый подписал: «Олег, мы тебя ждем дома», «Папа, мы тебя ждем» и так далее. У меня даже на Инстаграме есть, сзади там. Я смотрел на этот коллаж и думал: «Боже мой, я хочу увидеть внуков. Боже мой, я хочу выжить».

И тут ты видишь, что просто погибают дети, женщины, люди. Их просто убивает кто-то, а именно наша армия российская. А главное, непонятно почему. Они говорят на том же языке, это твои соседи. Война в Чечне, понимаешь, была как-то типа там они хотели отсоединиться, типа там другая религия, они бы там взорвали метро у нас. Ну понимаешь, там были какие-то оправдания. А здесь просто что это происходит? Почему эти люди гибнут? Я просто не мог ничего не сказать после того, что я прошел. Ты можешь умирать от рака, да, но почему ты просто умираешь от бомбы? Потому что ты живешь в Украине. Ну что это за п***дец такой? Ну как это может быть в XXI веке?

Мне не надо никаких миллиардов, я ничего не хочу. Я не хочу это видеть. Я хочу про это сказать всем. Понимаешь, это моя позиция. Ну конечно, у меня есть какие-то деньги. У меня нет морального права осуждать тех, кто сейчас в России боятся. Им некуда ехать, у них нет, наверное, дома какого-то за границей, в Италии или где-то. У них нет работы и так далее. Я не осуждаю их. Я потерял 9 млрд., бросил их, но я посчитал правильным умереть с хорошей кармой. Потому что мы все умрем. Хочется умереть достойно, чтобы тебя семья вспоминала и дети тобой гордились. А не «наш папа ссыкун, б***дь, язык в жопу засунул». Да, мне было страшно, но я это сделал.

• • •

О. ТИНЬКОВ: Брут, иди сюда! На, вот! Иди сюда! Иди ко мне, хороший! Ну чего ты? Боишься Дудя, что ли? Иди ко мне, ты никого не боишься. Иди бери. Повернись к нам лицом. Это Брут. Скажи: нам 5 лет и 80 кг. Хороший.

• • •

Ю. ДУДЬ: Когда ты попал под санкции Великобритании? Через пару недель?

О. ТИНЬКОВ: Ну, где-то так, не принципиально.

Ю. ДУДЬ: Но очень быстро тебя оттуда убрали.

О. ТИНЬКОВ: Слушай, я до сих пор под санкциями. У меня там какая-то… Смотри, мое мнение такое. Английское правительство сделало глубочайшую ошибку, введя меня. Как сказали мои юристы, ты будешь первым, кого оттуда уберут, скорее всего, если вообще это когда-нибудь случится с русскими. Потому что это явно техническая ошибка. Там Греф — они, мне кажется, брали финансовый сектор. У меня имя-то большое, а я в России 3 года вообще не был. И 35% — я даже не контролирующий акционер и не управлял банком. Типа, вот он там основной владелец банка, который платит много налогов путинскому режиму. Я там уж так промолчал — менеджеров ВР всех, которые… Как ты говоришь, что я больше тебя в разы, а они больше меня в разы платили. Менеджеров ВР всех не хотите под санкции? Они тоже Путину налоги платили. Ну или там Шредера какого-нибудь, который в совете директоров «Роснефти». Там список широкий.

Они, безусловно, ошиблись. Это была, скорее всего, просто бюрократическая спешка. Они меня всунули, не разобравшись, кто я есть. Но я уверен, что они разберутся. Потому что англичане, в отличие от наших — они нормальные люди, они разбираются. Они разберутся. Пройдет год, два, три — они всё равно меня оттуда выведут. Потому что я там совершенно незаслуженно. Я никогда не коллаборировал, не состоял, что называется, не участвовал, ничего. Они меня ввели туда случайно.

Они сделали ошибку. Но они сделали ошибку в ответ на огромное преступление, которое сделало русское государство, начав эту войну. Они просто в шоке, и сейчас они делают это. Меня могут сейчас европейцы ввести, американцы — всё, что угодно. Но когда весь этот — как сказать? — шок, что ли, пройдет, они, наверное, потом начнут разбираться, кто есть кто. Сейчас они, мне кажется, просто под гребенку метут: Тиньков имя громкое — давай. Но это мое понимании.

Ю. ДУДЬ: Подожди, запрета сейчас нет. То есть твоя яхта может перемещаться по водам...

О. ТИНЬКОВ: Смотри, я вообще на ней ни разу еще не был, потому что я болел, если честно. Красивая яхта, она провела прекрасный сезон на Камчатке и потом в Антарктиде. Я еще не побывал на своей яхте. Надеюсь, как-то побываю. Хотя в данной ситуации скорее мне нужно ее продать, потому что у меня просто денег особо нет сейчас. Я ее содержать не смогу просто, мне ее придется продать. Запрет на нее… Насколько я понимаю, я не могу в Англию заходить на ней. Это всё.

Ю. ДУДЬ: В Италию, в Испанию, в Черногорию можешь.

О. ТИНЬКОВ: Вроде да. Но она всё равно в Антарктиде. В Антарктиде, кстати говоря! Страна — как сказать? — без флагов. Все русские олигархи поедут тоже в Антарктиду, как и я, теперь. Потому что, получается, там же нет…

Ю. ДУДЬ: Государств.

О. ТИНЬКОВ: Государств.

Ю. ДУДЬ: Своим английским счетом ты можешь пользоваться?

О. ТИНЬКОВ: А у меня его нет и никогда не было. Я же не жил никогда в Лондоне, это миф. Я в Лондоне лечился. Я же там, в Лондоне пробыл в общей сложности 1,5 года, из которых я год типа в больнице провел. То есть у меня нет никакой инфраструктуры в Лондоне вообще. У меня нет там домов, у меня ничего там нет. Поэтому такой НРЗБ — он такой достаточно эфемерный

А, нет, самолет они мой… Ну, самолеты все задержаны российские. Ты знаешь, что сегодня 800 самолетов, принадлежащих русским, не могут летать, они все задержаны по факту. Просто у меня вообще под это есть некая документальная база, так называемые санкции, а остальные просто задержаны. То есть взлетать не могут.

Ю. ДУДЬ: Как ты относишься к мнению, что твоя антивоенная позиция — это попытка избежать санкций?

О. ТИНЬКОВ: Я это мнение слышал точка и… Я вот так не думал, ты меня поймал сейчас: как я к этому отношусь? Да никак не отношусь. Люди всегда склонны искать какие-то оправдания. «Конечно, мы знаем Тинькова». «Коне-е-ечно, ну мы же знаем!». Ну, они знают — я не знаю.

Я, во-первых, очень сомневаюсь, что моя какая-то позиция что-то поменяет в этом. Как я только что рассказывал, у них это всё бюрократическая машина. Она по-другому работает. Они не смотрят на высказывания. Вот у всех есть такое понимание, что кто-то что-то сказал или не сказал — это так не работает. У них там какие-то другие, они по фактам. Например, ряд бизнесменов (не хочу их называть, российских) попали под полные санкции, которые вообще либо интервью не давали, либо давали очень мало. Они вообще не публичные. Я сейчас даже не про Абрамовича, а про каких-то совсем там... Они там смотрят по каким-то другим критериям, своим. 

Там, например, список Forbes, вероятно, еще что-то там. Москва слезам не верит в этом смысле, и нет таких заявлений, после которых кто-то снимет санкции. Это полный бред.

Это моя позиция. Она есть. Если кто-то считает, что я ее делаю для того, чтобы с меня сняли санкции — ну, вы можете так считать, молодцы. Посмотрим. Я сомневаюсь, что с меня их снимут в ближайшие несколько лет, во-первых. Потому что, насколько я слышал от юристов, так это не работает.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты раз в 15 минут закапываешь глаза. Почему?

О. ТИНЬКОВ: У меня такое аутоиммунное заболевание, называется реакция трансплантата против хозяина. Сложное название — РТПХ. Когда мне сделали пересадку от девушки, которую я, даст бог, скоро увижу, потому что немка... Через 2 года якобы с донором можно встречаться — это будет такая, мне кажется, очень эмоциональная для меня встреча: она мне жизнь сохранила.

К сожалению, ничто не проходит, так сказать, без ничего, потому что эти клетки убивают рак (и я в моменте в ремиссии нахожусь), но они атакуют. Вот у меня кожа была красной год, я вообще чесался. Сейчас у меня остался рот немножко. То есть везде, где слизистая. И сейчас глаза сильно — так называемые dry eyes, глаза атакует, и поэтому я уже к вечеру не могу ничего читать (ну и слава богу), и приходится закапывать глаза.

Это последствия трансплантации. Но парадоксальным образом это то, что спасает мою жизнь. Понимаешь, такое Инь и Ян. Понимаешь, ты должен страдать, и тогда вроде как… Ну, понимаешь, донор — он убивает все патогенные клетки, но иногда должен тебя чуть-чуть подъедать. А если этого нет, то значит, он и патогенные плохо убивает. Я не знаю, если я объяснил. Патогенные — это раковые.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты в одном из своих постов предложил закончить войну, дав Путину уйти. Как ты это видишь, расшифруй.

О. ТИНЬКОВ: Я это никак не вижу, Юра. Я хочу, чтобы остановился весь этот п***дец, всё это месиво кровавое. Я простой человек. Я просто говорю Западу... — может, я опять ошибку сделал, опять прошу прощения. Я сказал: «Может, как-то ему...». Мне кажется (я могу сомневаться), что он... Помнишь, у него там «крыса, загнанная в угол», по-моему — в его книжке, он там любил... Я не читал эту книжку, но какие-то фразы, метафоры. Вот он сейчас загнан в угол. 

И мне кажется, если бы Запад был более рационален и все мы хотели бы остановить это кровопролитие, может быть, сделать какую-то конструкцию ему (это была моя идея), при которой типа ему говорится: «Ну давай, ладно, мы тебя не будем...».

Ю. ДУДЬ: Самолет и триллион долларов.

О. ТИНЬКОВ: Не знаю. Или мы тебя не будем судить в будущем как военного преступника. Или еще. Дать ему какие-то, не знаю, гарантии, но только это всё остановить. Но я, наверное, слишком наивный, когда это предложил. Но это была моя идея просто остановить кровопролитие. Я же не политик и не претендую на гипермысль в этом. Мне там многие стали писать: «Как ты такое можешь предложить?». О'кей, я заткнулся. Ну, пускай война продолжается. Я хотя бы что-то предложил. Как помнишь, «Пролетая над гнездом кукушки» — «Я хотя бы попробовал». Я вот такой. Мое мнение не подходит? OK, предложите ваше.

Ю. ДУДЬ: Но ты понимаешь, почему оно не работает? Потому что это будет прецедентом для всех других людей, которые какие-нибудь войны будут начинать, лютые, дикие  и кровавые, а когда будет не получаться, они будут говорить: «А вот когда-то кому-то удалось уйти от ответственности».

О. ТИНЬКОВ: Так что теперь, до Москвы его дожимать и бомбить? Тогда будет, скорее всего, ядерная война. Ну очевидно, что если Украина перейдет… Очевидно, что украинская армия сильнее сегодня, в моменте. Ну, просто потому, что им есть что защищать, и они понимают, за что воюют, в отличие от другой стороны. Ну вот они их выдавят — а дальше что? На этом же как бы не заканчивается война. Война как может закончиться? То есть они пойдут дальше, до Москвы. Ну что? А Путин бросит ядерную бомбу. Какие решения-то, додавливать как? Я не знаю.

Ю. ДУДЬ: Ты боишься ядерной войны?

О. ТИНЬКОВ: Ну конечно. Я же человек. Ну, я пожил вроде 54 года. Я за детей боюсь, конечно, больше, и вообще за молодежь. Представляешь, ядерная война для наших детей? Не кайфно. Я, правда, не совсем могу осознать ее масштабы: что это значит — ядерная война между Америкой и Россией? То есть как бы есть такое устойчивое мнение, что мир 10 раз уничтожится. Я не совсем понимаю, как это работает. То есть что, действительно шарик весь исчезнет или нет? Но если принять это за правду, то это страшная штука. Как бы не хотелось бы, прямо скажем. 

Поэтому я какие-то варианты предложил. Ну, я, наверное, был дурак, что это предложил. Что-то я не то предложил, простите.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты вышел из «Тинькофф Банка». Как это произошло?

О. ТИНЬКОВ: Ну, что значит вышел?

Ю. ДУДЬ: Ты больше не имеешь к нему отношения.

О. ТИНЬКОВ: Сейчас-то точно. Я имел неделю назад, в общем и целом. Я просто ушел от управления. Потому что когда я болел, и болел достаточно сильно — я был в трансплантационной комнате, не понимал, выживу или не выживу, — и поэтому я начал продавать Яндексу. Потом я вроде выжил, и моя команда сказала: «Олег, пожалуйста, не продавай. Мы построим компанию круче». И кстати, за несколько дней до 24-го (по-моему, какого-то числа) мы обогнали по капитализации Яндекс. Мы их сделали. Но это ладно. «Мы их обгоним, мы их купим», — мы стали жить в этой риторике.

Я передал всё в семейный траст, потому что я не понимал, сколько я проживу. И при передаче я поменял контролирующие голоса. Есть такое понятие (простите за ликбез) — экономические голоса и голосующие. Вот у меня 1 к 10, как практически во всех it-компаниях. Например, Цукербергу, или Брину, или любого там возьмите — им принадлежит 8% компании, а голосующих у них 60%. То есть они принимают все решения. У меня была такая же конструкция. У меня было 35% экономических и 85% голосующих. Потому что в it-компаниях это разрешают инвесторы — делать 1 к 10, 1 к 15 плечо. Типа считается, что фаундер лучше понимает компанию, и нужно не трогать его. Что, наверное, оправдано.

А в тот момент я просто передал в совет директоров все голоса. И на самом деле последние 2 года у нас был реальный совет директоров — англичане, американцы, русские. И решения принимались уже коллегиально. То есть у меня не было контроля. Но у меня оставался экономический контроль. Я был сильно самый большой акционер. У меня было 35%, а у второго после меня, наверное, было 3%, скажем. Просто моим именем называлось.

Ю. ДУДЬ: Ты продал эти 35% совсем недавно.

О. ТИНЬКОВ: Неделю назад.

Ю. ДУДЬ: Как это произошло? Ты продал по своей воле?

О. ТИНЬКОВ: Нет. Но смотри, когда всё это началось... Вернее, как? Я продал-то по своей воле, а цену получил не ту, которую я бы хотел. Когда всё это началось, я сразу понял, что будет плохо. Я не высказаться не могу, я должен высказаться. Соответственно, я понимал, что будут наезжать, и понимал, что банк будет под угрозой.

Мне всё время наше руководство говорило: «Блин, Олег, ну пожалуйста, ну не надо. Ну не высказывайся, ну потерпи! У нас 70 тыс. сотрудников, у нас 22 млн. клиентов». Ну, это как сейчас вся риторика такая в России. «Ты сейчас сказал — тебе хорошо, а вот нам будет плохо». О'кей, ребята, я молчу. Но в какой-то момент я уже не мог молчать. И я понял, что лучше продать и их не подставлять. И тогда я стал искать покупателя.

Ю. ДУДЬ: Это начало марта.

О. ТИНЬКОВ: Да, самое начало марта. Я думаю: блин, продам. Начались торги на Московской бирже — компания стоила 8 млрд. долларов, что в 3 раза меньше, чем она стоила до, потому что она стоила 22 млрд. Но всё-таки 8 млрд. долларов. То есть моя доля, 35%, была выше 2 млрд. — еще до сих пор. И я подумал: ну я продам, конечно, с каким-то дисконтом вероятным — ну, там, может, за 1,5 млрд., за сколько-то там продам свой долян. И начал искать. Начал разговаривать с одним, вторым, третьим олигархом. И, соответственно, все такие: «Ну, мы, может, купим, но что-то дороговато. Мы сейчас все сами в шоке».

Они все сами в шоке, во-первых. Все в шоке. Там пассаж самый интересный такой: как минимум три моих знакомых, которые под санкциями, олигарха, не хотят в Россию возвращаться — ну так, чтобы было понятно, насколько всё запущено. Не хотят в Россию! Кто-то в Дубае сидит, кто-то в Лондоне, но они хотят в Россию. Это говорит тебе о режиме, который, так сказать, у нас очень хороший. То есть даже санкционные Западом бизнесмены не хотят.

Как мне понравилось: народ с Харькова… У меня человек работает с Украины, с Харькова, и он говорит: «Олег, а объясни, как вы нас освобождаете, если до границы с Харьковом 38 км, а до Львова 1000. И брат мой во Львов убежал. Вот вы же освободили — а почему 38 км, а выбрали 1000 км?». Такой хороший аргумент. Это, может, не смешно, но это как бы говорит о том, какую мы построили привлекательную страну, что люди предпочитают 1000 км пешком идти, чем 38 на машине доехать.

Так вот, значит, я с ними стал говорить. И потом 19-го числа действительно я сделал этот пост. Вот теперь с меня... Если бы я продал вчера и сегодня я с тобой такой сижу, такой крутой: «Путин всё», — вы бы сказали... Как ты там говоришь — «Он хочет санкции снять». Ну, у людей всегда будет фобия. Если бы мне это предъявили, я бы понимал, искал бы. Мне никто ничего не может предъявить! Потому что я сказал про наше говно коррупционное, правительство, армию и всё до того, как я продал.

Я ничего не продал. У меня не было сделки на руках, у меня ничего не было. Я владел двумя «Дачами»* (гостевые комплексы La Datcha) на Камчатке и в Астрахани. Всё, сейчас я всё продал. Рестораном еще — вспомнил, банком и так далее. Я сделал это заявление — и только после этого, через неделю я продал. Я ссыкло или я не ссыкло? Давай так: я рационален или я нерационален?

Ю. ДУДЬ: Нерационален.

О. ТИНЬКОВ: Нерационален. Вот, например, Фридман мне позвонил и сказал: «Ты сумасшедший». Он говорит: «Ты реально сумасшедший. Тебе надо было сначала продать, потом заявить», сказал Миша. Я говорю: «Миша, мне пох***ю. Я так чувствую. Я не могу молчать». Понимаешь? Ну какая мне разница, 2 млрд. я за это получу или 100 млн., или 50? Вот какая разница? Я не хочу с этим говном жить. Просто хочу забыть и всё, понимаешь?

Они стали суетиться и предлагать мне какие-то бросовые деньги после того, как банк заявил, что они отзывают бренд и они меня не знают. Им, естественно, позвонили с Администрации президента какие-то люди, сразу запугали: «Мы вас сейчас национализируем, введем временное управление в банк. Потому что все там режут карты, у вас вносят депозиты, банк может упасть — мы сейчас временное управление введем». И я понимал, что они бы это сделали. Они ввели бы это временное — как называется там? — временное управление. Ну, как они в «Открытии» вводили и так далее. Мне мой руководитель звонит и говорит: «Олег, банк сейчас забирают, всё. Ты рискуешь». Естественно, Потанин молодец. Он сказал: «Столько-то плачу». Копейки, совершенные копейки. Я сказал: «О'кей, переводите». И они мне на следующий день оплатили. Всё. Это всё была сделка.

Ю. ДУДЬ: Что за копейки, ты можешь сказать?

О. ТИНЬКОВ: Ну я уже сказал — 3%. Посчитайте, господи. Но это копейки.

Ю. ДУДЬ: 3%. То есть ты хочешь сказать, что это в 33 раза меньше, чем по цене в 8 млрд.?

О. ТИНЬКОВ: Чем я мог бы получить.

Ю. ДУДЬ: Чем мог получить до войны?

О. ТИНЬКОВ: Юра, ну вот цифра — она кому чего даст? Вот эта цифра — 300 млн. или 10 млн. — в контексте что это даст? Я по соглашению не могу.

Ю. ДУДЬ: А, если NDA, то о’кей.

О. ТИНЬКОВ: NDA. Я не могу, зачем? Это их тайна. Не знаю, НРЗБ — может, они могут, но вряд ли. Я не знаю. Я там подписал быстро, но точно помню, что я не могу цену разглашать.

Ю. ДУДЬ: Слушай, а как технически это происходит?

О. ТИНЬКОВ: На Кипре бумаги. Они приезжали к моей семье просто, и моя семья — они там подписали этот траст и продали. Эта сделка была вне России. Как бы они купили холдинговую компанию на Кипре.

• • •

Ю. ДУДЬ: Во время суда выяснилось, что у тебя есть паспорт Кипра.

О. ТИНЬКОВ: Да.

Ю. ДУДЬ: Он остается?

О. ТИНЬКОВ: Он у меня есть. Я не думаю, что в рамках этого интервью это кому-то интересно.

Ю. ДУДЬ: Ты за инвестицию его получил?

О. ТИНЬКОВ: Да, a как? Все получили паспорт Кипра за инвестиции. И Монако тоже — тут никаких новостей нет.

Ю. ДУДЬ: Это твоя опция сейчас, если вдруг будут проблемы параллельно с документами российскими? Или ты вообще не думал об этом?

О. ТИНЬКОВ: Я об этом не думал как-то. Но я всегда найду какие-то опции, господи. Беженцем могу стать, в конце концов, наверное, еще что-то. Я пока до этого не дошел.

Ю. ДУДЬ: А брал его с какими целями тогда?

О. ТИНЬКОВ: Путешествовать. Легкость путешествий.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты после первого своего поста вышел в комментарии и написал: «Да мне похеру на этот банк». Что было за состояние, когда ты это писал?

О. ТИНЬКОВ: Там в контексте — вот видишь, как вырвано. Там кто-то мне пишет — я всё помню. Я был пьяный, кстати, я выпил вина тогда. Я просто написал и сразу напился. И я был бухой, когда отвечал. Ко-то пишет: «Как ты мог так заявить? Твой банк теперь под угрозой». Я говорю: «Да мне похеру на этот банк». В контексте, что да пох***й мне. Я не могу это видеть. Я не могу видеть, как гибнут люди, понимаешь? Я не могу видеть эту кровь детей, женщин и так далее. Всё это насилие. В этом контексте. Там кто-то спросил: «Как ты мог так заявить? Ты же подставил весь свой банк». И это ответ был — «Да мне похеру на банк».

Это такая не прямая цитата, что мне похеру на банк — мне до сих пор всё-таки как-то не похеру, хотя я его продал, и мое сердце будет за него болеть еще долго-долго. И он будет уже по-другому называться, но я буду за ним как-то так пытаться присматривать, если бог даст и я буду жив. И так далее. Всё-таки это мое детище — 15 лет, их не выкинешь. Но в контексте моего заявления — похер. Я выбираю мое гражданское заявление.

• • •

Ю. ДУДЬ: 2 года назад ты вел переговоры с Яндексом,и там застопорилось, как ты говорил, в том числе из-за денег.

О. ТИНЬКОВ: Мы с Аркадием долго разговаривали...

Ю. ДУДЬ: С Аркадием Воложем.

О. ТИНЬКОВ: Конечно. Я считаю, что Аркадий, конечно, великий предприниматель, но тут он себя повел, на мой взгляд, не очень конструктивно. 6 млрд. он предлагал. Я сказал «6,2». Ты понимаешь, сколько я потерял? Тогда было 2,2, что ли, млрд. долларов. Я всегда был нерациональный. Если бы я закрыл тогда сделку, у меня сейчас было бы 2,2 млрд.

Ю. ДУДЬ: Налом.

О. ТИНЬКОВ: Налом. Которые, может, арестовали бы как-то, но неважно. Слушай, я вот реально не парюсь про деньги. Я понимаю, что это так звучит бахвально, ну да похеру. 

Я построил лучший банк в стране. Мы с Серегой Галицким, кстати, в Милане недавно разговариваем, сидим. Я говорю: «Серега, ты лучший предприниматель». Вот реально, я с моей супругой сидим — она у меня живой свидетель, — я говорю: «Ты реально лучший». Он так смотрит на меня и говорит: «Олег, хочешь честно? Лучший предприниматель России — это ты». Я говорю: «Почему?». — «Ты построил 4 разных бизнеса в абсолютно разных сферах: ритейл, производство продуктов питания, пиво и банк. И все они суперуспешные. А я — 1. Я строил 15 лет один и тот же бизнес — ритейл. Это намного проще, чем ты». Можете у него спросить, позвонить, получить квотс и так далее. Я вот готов умирать с такими формулировками.

Вторая часть. Моя команда — Оливер, Стас Близнюк и так далее, — они меня очень сильно отговаривали. Они говорят: «Олег, мы сами построим». И действительно, через год мы уже стоили 22 млрд. на Лондонской бирже. Они мне рассказали план, они рассказали, что мы будем делать. Они говорят: «Ну зачем ты продаешь?».

Я когда начал говорить с Аркадием, просто ему надо было яйца об стол дожимать. Я начал переговоры в июне, трансплантацию я сделал в июле, и прямо лежа в трансплантационной комнате после трансплантации костного мозга, я с ним вел переговоры, вот так. Я не понимал: я выживу, не выживу. Просто знаешь, семья бы, конечно, получила 2 млрд. долларов. А потом мне что-то легче, легче, и к октябрю я вроде начал оживать. Это третья причина. Вот и всё, никаких больше. То есть он чуть-чуть не захотел доплатить, и команда моя была сильно против это сделки — справедливо, как оказалось. Ну, я, конечно, проиграл в контексте. И я стал себя лучше чувствовать и в итоге я оставил эту компанию.

Ю. ДУДЬ: И сейчас ты продал дешевле, чем по 6.

О. ТИНЬКОВ: Просто копейки получил от этого.

Ю. ДУДЬ: Сколько раз ты жалел, что не продал тогда?

О. ТИНЬКОВ: Ну, я пожалел вот сейчас. Нет, как пожалел? «Да, дурак, надо было, конечно, Яндексу за 2 млрд. продать». Ну, такая абстракция. В контексте какая разница? У меня было 9,4 в моменте.

Ю. ДУДЬ: Состояние по Форбсу.

О. ТИНЬКОВ: Да. Сейчас у меня 0,2, наверное. Ну какая разница? На мое качество жизни это никак не влияет. Велик надо если, ресторан любой — ну какая разница? Я реально так не парюсь. Мои дети — сын один занимается инвестициями, второй наукой, химией, дочка, так сказать, своим проектом занимается, «Ла Дачами» этими. Они говорят: «Папа, делай что хочешь. Хочешь продавай, хочешь...». То есть какая разница? Мы с супругой живем достаточно скромно. Ну, относительно скромная жизнь. У нас нет какой-то там... Вот видите, вы же у меня тут в гостях — нет кухарки, если вы заметили, нет уборщицы. Никого нет, обрати внимание.

Ю. ДУДЬ: Но уборщица приходит.

О. ТИНЬКОВ: У нас в доме никто не живет. Сейчас, с завтрашнего дня еще будет у меня 2 охранника. У меня ни охранников никаких, ничего не было. Сейчас в контексте охранники появятся. Это для нас какая-то новая жизнь — ну, поживем с охранниками. Понимаешь, мы спокойны. Жалел ли я? Ну, жалел, слушай. Я еще раз говорю: мне 700 млн. в январе предлагали за 5%.

Ю. ДУДЬ: Кто?

О. ТИНЬКОВ: Фонд американский, большой. Поэтому что жалеть-то? Ну жалел, жалел. Это деньги, всего лишь деньги. Я тут звонил одному олигарху угольному на днях, нашему, и он такой говорит: «Ты понимаешь, цены на уголь выросли в связи со всей этой вот… спецоперацией. У меня будет 1,5 млрд.», он сказал в этом году. А я про себя подумал, а теперь скажу вслух: вот нах***я тебе 1,5 млрд., если у тебя уже есть 20, если такой п***дец в стране? Если мы бомбим мирные города соседей, нах***я тебе эти 1,5 млрд.? Ты понимаешь? Ну зачем ему 1,5 млрд.? Чтобы что? Я этого не понимаю.

Ю. ДУДЬ: Почему у тебя появятся охранники?

О. ТИНЬКОВ: Ну, потому что после моих заявлений… У нас же много общих знакомых. Всё-таки я пил вино с хорошими людьми зачастую, а эти хорошие люди общаются... Кстати, у меня же покупатели — все олигархи мне звонили. Я Потанина в жизни не видел и не знаком с ним — он мне по зуму набрал: «Здравствуйте, Олег Юрьевич, мы бы хотели приобрести». Он мне позвонил и быстро сделку сделал. В процессе переговоров (они же там все общаются как-то с Кремлем, с силовиками — хер знает) они все говорили: «Да, тобой крайней недовольны, и мы считаем, тебе надо быть аккуратным,так сказать, со своей личной безопасностью. Потому что твои заявления типа не зашли».

Я говорю: «А что ж так-то? Где я — зачем?». Они говорят: «Нет, проблема в том, что ты являешься...». Оказывается, до сих пор, хотя я 3 года не был в России (как они сказали — я могу ошибаться), я являюсь неким кумиром для некоего поколения вот этих 20-30-летних айтишников. Несмотря на мое заявление про царя, видать. Они говорят: «Ты для многих являешься такой ролевой моделью, кумиром. И поэтому твои слова — это было очень мощно сказано в контексте». Условно, какой-нибудь заявил, там, не знаю кто — даже Абрамович… Ну, он не заявляет — ну кто там? Дерипаска — ну как бы пох***ю, что сказал Дерипаска. Кому он нужен, по большому счету? А это, понимаешь, все эти айтишники, вся вот эта молодежь, которая сейчас сидит и думает: уехать, не уехать, что делать — валить, не валить? И тут Олег Тиньков заявляет, что у нас всё говно, и непотизм, и коррупция. Он говорит: «Это было очень для Кремля». Они же не дураки там — они: «Б***дь, это стремное заявление от чувака от этого. Потому что он как бы авторитет для этих людей».

Ю. ДУДЬ: Что ты думаешь про Яндекс?

О. ТИНЬКОВ: Великая кампания. Аркадий — великий предприниматель. Yandex Search — супер гуд. Всё, что они стали делать дальше, связанное с оффлайном, сомнительно, но о’кей. Всё, что они делали с Yandex News — это полное говно, и они коллаборировали с Кремлем, в отличие от меня. Я никогда не коллаборировал с Кремлем, никогда! Ни одну рекламку не поменял, ни одно высказывание, ни какую-то карту. Аркадий большой молодец, но Yandex News — это то, за что он будет гореть в аду.

Ю. ДУДЬ: Если кто-то не в курсе, Yandex News — там все независимые новости запрещены. Ты выходишь на главную и видишь только повестку официальную. То есть это витрина…

О. ТИНЬКОВ: Он, наверное, должен был бы это продать как-то или выделить, и очистить свою карму. Но он этого не сделал. И это п***дец.

Ю. ДУДЬ: Почему не сделал?

О. ТИНЬКОВ: Я не знаю.

Ю. ДУДЬ: История Яндекса — это история, во-первых, России, а во-вторых, великой катастрофы? Когда компания, которая реально была классной, невероятной, тянущей, казалось бы, целое поколение вперед...

О. ТИНЬКОВ: Конечно, это катастрофа. Там прекрасные люди работают, прекрасные айтишники. Я не знаю, 99,9% сотрудников там очень классные, прямо реально классные. Ну а кто у нас классные компании? Яндекс, Тинькофф, в Екатеринбурге есть компании, в Питере пара-тройка — забыл их названия, можно вспоминать. Они классные. Там классные ребята, продвинутые, молодые.

Ты понимаешь, ты говоришь, почему я не выступал, что-то не боролся. Я находился в этом энвайронменте. Мы сегодня там гуляли с тобой, кстати, ты видел. И когда ты видишь этих классных людей, которые тоже в рваных джинсах, рыжие, красные — для меня это как в Калифорнии, где я прожил 6 лет. Для меня немножко такая аберрация была: вот же они, вот это же Россия — они классные! Понимаешь? Тинькофф — это же классные ребята. Яндекс — это классные ребята. Просто сейчас компании вылетают — в Питере 5 it-компаний. Это классные ребята. В Екатеринбурге и так далее. Но потом начинается мрак. Просто я туда не ходил, в этот мрак — он сейчас сам ко мне в комментарии пришел. Но Яндекс, безусловно, крутая компания. Очень жалко — я слышал, там уехала чуть ли уже не топ-1000 людей. И это п***дец. Это очень жалко, это очень обидно.

• • •

Ю. ДУДЬ: Сколько у тебя осталось денег, ты считал?

О. ТИНЬКОВ: Нет, надо будет посчитать. Вот продам яхту — на которой я никогда, кстати, не был.

Ю. ДУДЬ: Сколько стоит яхта?

О. ТИНЬКОВ: Миллионов 100, наверное.

Ю. ДУДЬ: У тебя много недвижимости по всему миру.

О. ТИНЬКОВ: Какая-то осталась.

Ю. ДУДЬ: Что будет с «Ла Дачами» русскими?

О. ТИНЬКОВ: Я их продал.

Ю. ДУДЬ: Ты их продал. Там смена юрлица?

О. ТИНЬКОВ: Да, да.

Ю. ДУДЬ: За сколько?

О. ТИНЬКОВ: Ну, они были проданы более-менее по рыночной цене, тут я не буду плакаться. Нормально. За них были заплачены рыночные деньги. Вот банки я продал за 3 цента — на долларах, как это считается, или процента. А «Дачи» нормально продал. Ну, хорошие объекты, люди будут кайфовать на Камчатке, в Астрахани и так далее.

Ю. ДУДЬ: На Камчатке уже построена «Дача»?

О. ТИНЬКОВ: Нет. Но это бомба будет. Это просто лучше объект. Там финны строят. Успели всё с Финляндии завезти. 10 тыс. кв. м., с банями кедровыми… Ой, там просто классный объект! С брусом, с бревном огромным. Камчатка — это будет просто... Наконец-то будет куда нашему великому вождю слетать. Там же жить негде. Даже когда прилетают сами, они там живут в каких-то халупах. Там же вообще ничего нет.

Вообще Камчатку мне очень жалко. Единственное, что мне жалко — это Камчатку. Потому что я не буду в Москве ближайшие годы — или никогда, наверное, в жизни не буду больше в Москве. It’s OK. Петербург — больнее. Ленинск-Кузнецкий, где могила моего папы — очень обидно и очень жалко. Камчатка — блин, не прощу Камчатку.

Ю. ДУДЬ: У тебя остались дома, которые ты сдаешь в Европе?

О. ТИНЬКОВ: В Европе…

Ю. ДУДЬ: По всему миру, в Мексике еще. Это работает как бизнес?

О. ТИНЬКОВ: Да. Ну, там семья занимается. У меня там дочка что-то шустрит, я так сильно туда не лезу.

Ю. ДУДЬ: Ты считал, сколько в год тебе каждая «Дача» может приносить?

О. ТИНЬКОВ: Они все прибыльные. Они там зарабатывают деньги. Этот сезон, наверное, будет плохой в связи со всем этим п***децом. Многие сейчас отказываться начинают. У нас, понимаешь, например, отказался чувак — 2 недели снимал, с Украины. Он говорит: «Ребята, вы же понимаете». После него 2 недели отказался чувак, который из России, под санкции попал. Вот так всё, понимаешь? Страдают все.

Ю. ДУДЬ: А у тебя был какой-то момент, когда ты думал, что денег стало сильно меньше и прежний образ жизни ты не сможешь поддерживать?

О. ТИНЬКОВ: Я точно не упаду в уровне жизни. Вот я видел интервью Чулпан у Гордеевой... Кстати, надо Чулпан как-то деньги, что ли, перевести, помочь как-то — уж не знаю. Ладно, потом я с ней пообщаюсь. Она прямо говорит, что у нее прямо там краш такой в уровне жизни. Я такого пока точно не предвижу.

Просто мне ничего такого особо... Я понимаю, там, олигархи… Ну, такие стереотипы: Тиньков, миллиардер. Я был достаточно неприхотлив в каких-то своих бытовых вещах. Я не вижу каких-то там… Ну что, я не знаю. Ну, наверное, вино я любил очень хорошее пить, бургундское. Ну, может быть, буду меньше пить дорогого вина. А так? Я не вижу, где мне нужны какие-то... То есть я не понимаю, как у меня уровень жизни может упасть. Я кушаю вкусно — ну, слушай, хороший обед стоит 50 евро. Ну о'кей, как бы 50 евро я всегда найду.

• • •

Ю. ДУДЬ: Как ты себя объясняешь, почему молчит большинство других крупных бизнесменов?

О. ТИНЬКОВ: Во-первых, я считаю, что 100% из них согласны со мной. Ну, потому что я разговаривал. Давай так: из топ-20 «Форбса» я лично разговаривал с 12 — все меня поддерживают. То есть, чтобы ты понимал, консенсус полный — ну так, для понимания.

Ю. ДУДЬ: Поддерживают, что они против войны.

О. ТИНЬКОВ: Конечно. И даже дальше, скорее даже все мои заявления, мои посты. Половина из них говорит: «Но у нас же коллектив, у нас же 70 тыс. работает» — ну, у меня, а у них у кого 100, у кого 200, у кого 500. «Ну куда, ну как? Мы заявим, а они будут заложниками ситуации». Половина себя этим оправдывает, а вторая половина говорит: «Ну а что от нас зависит? Ну заявим мы, ну потеряем мы этот бизнес, ну отберут у нас, как вот у тебя сейчас — и что? Что ты вот этим добился?». Но это их выбор. Я не могу их осуждать. Хотя осуждаю. Ну так, не глубинно, но осуждаю.

Ю. ДУДЬ: Ты читал интервью Авена и Фридмана про то, что не хватает денег на уборщицу?

О. ТИНЬКОВ: Да, читал. Мне показалось... Смотри, Миша и Петя — они, в отличие от меня, например, всегда работают с юристами, с пиарщиками. У них всё так продумано, всё хорошо. Мне кажется, их пиарщики подставили. Это было очень глупо — мое мнение. Ну, как бы в России все порадовались: наконец-то эти суки страдают! А в Англии им всем пофигу. Там эмпатии это не вызовет. Пофигу, что какой-то миллиардер из России должен дома кушать вместо ресторана. 90% англичан скажет: «Ну и хер ли? А мы тоже, мы вообще каждый день дома едим». Ну, там, понимаешь...

Ю. ДУДЬ: Ты сам сказал в начале интервью про Галицкого. Ты меня спрашивал: а вот почему он молчит? Ты задавал ему вопрос, почему он молчит?

О. ТИНЬКОВ: Задавал. Ответы, как я тебе только что говорил, примерно у всех одни. Есть детище, которое ты вырастил. Я говорю: «Тебе-то вообще что? Ты же продал, кэш. Что там у тебя — «Краснодар» твой заберут, стадион? Ты всё равно для людей построил. И парк».

Не знаю, у каждого свое. Я его не могу осуждать. Как я могу осуждать Галицкого? Но лучше бы было, чтобы он высказался. Потому что он, как и я, является некой ролевой моделью. Потому что нас всего лишь двое в России, кто что-то... Давай так: всего в России, для понимания, 2 компании, которые построены с полного нуля, которых не существовало в Советском Союзе ни в какой форме, ни в форме маленькой, ни в большой, и которые дошли до уровня 1 млрд. долларов чистой прибыли за год. Это «Магнит» и «Тинькофф». Всё, нет больше компаний. При всём уважении к Х5, к еще кому-то, это всё равно всё на остатках, на обломках Советского Союза, на тех или иных покупках, потом за счет нефтяных денег в мерджах — ну, понимаешь. Ну не было «Магнита», его не существовало! Поле! «Тинькофф» не было — это было поле. Был чувак, Пивник, который придумал: «Я хочу делать банк без отделений». Ему сказали: «Что за дебил?».

Только два человека сделали. Поэтому это является такой ролевой моделью для молодежи. И мне кажется, если бы Сергей свою позицию сформировал, это было бы круто. Мне так кажется. Но я его не осуждаю. Я считаю, ты у него должен взять интервью, кстати. Мне так кажется. Хотя он, скорее всего, не захочет, опять же. Сергей, харэ! Ну вот харэ! Ну не отсидишься, понимаешь, не отмолчишься.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты говорил, что никогда не коллаборировал с Кремлем, но при этом у тебя были близкие отношения с Дмитрием Песковым.

О. ТИНЬКОВ: Расскажу про Диму с удовольствием.

Ю. ДУДЬ: Куча фотографий — вот, вот, вот.

О. ТИНЬКОВ: Куча, куча фотографий!

Ю. ДУДЬ: И даже твои комментарии про то, что вот бы все чиновники были такие, как Дима.

О. ТИНЬКОВ: Не куча, но… Смотри, я от друзей не отказываюсь. Уж не знаю, насколько он от меня отказывается. У меня немного друзей — наверное, человек 40. 30, скорее. Ну как — друзей? Ну давай так: Диму я не видел уже 3 года, и переписывался с ним раз в полгода. Ну так вот, дружим. У меня еще друг Саша Дюков, прекрасный человек. Выпивал тоже с ним. Мы с ними на базе вина: Дима любит правильное вино, Саша Дюков тоже, мы с ними выпиваем.

Ю. ДУДЬ: Краснодарское?

О. ТИНЬКОВ: Нет, бургундское, прости.

Ю. ДУДЬ: Я уточнил.

О. ТИНЬКОВ: Бургундское. Дима, в частности, любит разное, а Саша больше бургундское, как и я. И смотри, Дима мой друг — я так считаю. Я с ним не разговаривал после всего этого. Я с ним говорил последний раз в Кабо-сан-Лукас, где я был, за недели две до войны. Давай я не буду давать его прямые цитаты. Мы говорили о ситуации вскользь. Мое понимание: что всё окружение Путина, включает Дмитрия Пескова, прекрасно понимает, что происходит. Мое понимание: они против этой войны. Ну, это сложно не заметить по лицам, по формулировкам, по всему.

Это вторая часть. Третье. Я с ним не обсуждал. Я с ним не так часто встречался. Ты говоришь, много фотографий. Я с ней встречался 2 раза в год. Это всегда был либо его день рождения, либо Тани Навки день рождения, с которой мы тоже дружим, либо что-то такое — какие-то такие общие встречи. Так сказать, выпивали вино. Ко мне он домой приходил пару раз. НРЗБ приходил и так далее. Обычные посиделки.

Он: а) прекрасный человек б) мы с ним никогда не говорили про политику. Вот никогда! Он иногда какие-то смешные истории рассказывал про Путина — как он там, не знаю, шел по острову с ФСОшниками, и там вышел человек в маске и сказал: «О, оху***ть, Путин». И так далее. Там всех зачистили, а один остался — где-то в Камчатке, что ли. Вот такие. Мы не обсуждали политику, понимаешь? Потому что это его работа. У меня есть друзья, которые работают… Вот один работал в Кремле, второй работает еще кем-то, строитель, третий велосипедист — разные друзья есть. И я с ними… Мы не садились и говорили «Вот, б***дь, там Путин» или что-то. Во-первых, контекста этого не было про это говорить, а во-вторых, как бы все всё понимали.

Я знаю только одно: он мне никогда ничем не помогал, и никто мне не может это предъявить. Он мне не предлагал помогать, а я его не просил. Мы вот так вот держали дружбу, паритет. И я от него никогда не буду открещиваться, потому что, я считаю, Дима прекрасный человек, реально крутой. Всё, что он говорит — как сказал Путин, он несет пургу. Но он этому не верит. Я так думаю — он мне этого не говорил, но я так думаю.

Опять же, как дружили? Что значит дружили? 3 года я его вообще не видел. Встречались 2 раза в год. Мы, я бы даже сказал, хорошие знакомые. В общем и целом он очень либеральный человек. Ты будешь смеяться: он либеральный человек, либеральных взглядов. Очень трезвый, образованный. Надеюсь, он не скурвится, как Лавров. Потому что Лавров, которого я тоже так… Я с ним не знаком. Он же был такой интеллигентный, либеральный и трезвый. Но, понимаешь, последнее его заявление, конечно, совсем печаль вызывает.

Ю. ДУДЬ: Про Гитлера-еврея?

О. ТИНЬКОВ: Ну, там куча. Это уже, так сказать… Какие-то ядерные угрозы всему миру — ну что это такое?

Ю. ДУДЬ: Может ли прекрасный человек заниматься такой работой, как Дмитрий Песков?

О. ТИНЬКОВ: Я понимаю, о чем ты говоришь. А как он оттуда уйдет? Вот как он оттуда идет?

Ю. ДУДЬ: Встанет и уйдет.

О. ТИНЬКОВ: Ну, хрен его знает. Я слышал, Набиуллина тоже хотела встать и уйти, но что-то...

Ю. ДУДЬ: Есть версия, что это слух, запущенный намеренно для того, чтобы попробовать спасти ее репутацию. Я не знаю, так это или нет — есть версия.

О. ТИНЬКОВ: Я не знаю. Я не знаю, как он может уйти или не может уйти. Это его работа. Хрен знает — вдруг ты дружишь с гробовщиком каким-нибудь. Вот он там, не знаю, покойников или еще что-то... Я не знаю.

Ю. ДУДЬ: Это неправильное сравнение.

О. ТИНЬКОВ: А какое правильное?

Ю. ДУДЬ: Гробовщик — он не убивает людей. Он отправляет их последний путь.

О. ТИНЬКОВ: Ну, я не думаю, что Дима убивает кого-то. Ты же понимаешь, он как бы комментирует. Он всего лишь пиарщик. Мне всё время говорили: «Вот, Дима Песков...». Я говорил: «Вот у меня тоже есть пиарщик в банке». Был. Я говорю: «Я его вижу раз в неделю. Вот на что он может повлиять? Ничего. Как он может на меня повлиять? Я ему говорю: говори это, неси туда, делай то. Что он сделает?».

Ю. ДУДЬ: Есть мнение, и оно крайне логично звучит, что те, кто отвечали за пиар и пропаганду — прямые соучастники того, что бомбят мирные города и на тот свет отправляют мирных людей. И это очень складно.

О. ТИНЬКОВ: Я слышал. Я слышал даже, как Соловьева… Был такой в Германии — его вроде повесили после Нюрнбергского. Я думаю, вот этих людей — тут вопросов нет. Всякие там — ну, мы знаем…

Ю. ДУДЬ: А чем отличается Песков от Соловьева? Тем, что он марафетит то, что он говорит, под интеллигентский, немного такой даже игриво-интеллектуальный стиль, а не орет в микрофон?

О. ТИНЬКОВ: Смотри, я лично знаю, как тебя — общался с Песковым и общался с Соловьевым. Ну, это несопоставимые величины. Дима намного… Их нельзя сравнивать. Я думаю, Дима никогда не будет нести такую пургу, которую несет Соловьев. Ну мне так кажется. Я сейчас выступаю каким-то его защитником. Я думаю, это неправильно.

Ю. ДУДЬ: Мне кажется, ты просто противоречишь себе.

О. ТИНЬКОВ: Давай.

Ю. ДУДЬ: Ну смотри, допустим, я дружу. Вот есть прекрасный человек, не знаю, Вася Иванов. Так с ним классно общаться! Мы на сноуборде вместе катаемся.

О. ТИНЬКОВ: Бухнуть.

Ю. ДУДЬ: Да, мы любим краснодарское вино — от Галицкого, например, которое он запустил. Мы любим в «Розу» ездить, мы любим много чего делать — ходить на панк-концерты. Но при этом Вася работает ментом и на работе пытает людей. И я это знаю. И я говорю: «Но я про работу с ним не говорю». Потому что так мне классно в мошпит залезать вместе с этим Васей, и я с ним об этом не говорю. Я себя так оправдываю. А он приходит и очень мастерски душит тех подозреваемых, устраивает им всякие штуки. Не кажется ли тебе, что это то же самое?

О. ТИНЬКОВ: Во-первых, смотри, я просто не хочу быть подлецом и опять карму себе портить, и не хочу кого-то предавать вот так в онлайне и говорить: «Да нет, конечно, он мудак». Во-первых, как ты описал ситуацию с ментом — у меня с Димой такой дружбы нет и не было. Мы с ним просто знакомые, давай так. Всё-таки мы с ним не друзья — мы всё-таки знакомые. Это всё-таки будет ближе. Просто я его знаю с очень хорошей стороны. И то, что фото даже — он сфотал, говорит: «Вывеси в Инстаграм».

Он очень открытый, либеральный, какой-то классный. Я его такого знаю, понимаешь? Ну я не могу от него отрекаться. Ну что вы от меня хотите? Чтобы я сейчас сказал, что Песков мудак? Он не мудак. Он хороший человек. Я его знаю как хорошего человека. Да, у него поганая работа — ну простите его.

У меня есть другой вариант. У меня есть однокашница моя, Лена зовут. Подруга моя. В Горном институте вместе учились, с ее мужем дружим до сих пор, дети дружат и всё-всё. Только что в Кабо-сан-Лукас вместе провели 2 недели. Вот всё, что она имеет, она имеет благодаря какой-то моей помощи, так сказать — квартира, машина, хорошее вино и так далее. Ну, я просто помогал — друзья, одноклассники. Там помогу, сям помогу. Она там занимается всякими вещами. И она вот считает, что вот этот п***дец, операция Z — это хорошо. И вообще она путинистка. Вот что мне сейчас с собой сделать? Мне 34 года нашей дружбы куда деть? Мне сказать: «Иди на х***, Лена?». Там есть подружка Света из этой же группы. Она тоже путинистка и тоже Z на машине рисует.

Вот как мне с этим жить, подскажи мне, что мне делать? Мне перестать общаться с моими однокашниками, с которыми я в общаге с одной бутылки по 6 рублей водку пил, разливал по стаканам по граненым? И с их мужьями? Я с ними ругался как мог. Сейчас в моменте я не разговариваю — просто бросил трубку, потому что сейчас я не могу с ними общаться. Я должен с ними прекратить общаться?

Ю. ДУДЬ: Ты спрашиваешь?

О. ТИНЬКОВ: Да.

Ю. ДУДЬ: Ну, я не призываю, чтобы моя позиция была для всех, но, по-моему, здесь ответ очевиден. Нельзя отказываться от общения с человеком, если он других политические взглядов. Ну нельзя, потому что это непоследовательно — классно, чтобы была конкуренция и всё остальное. Если он за что-то любит Путина — ну о'кей. Но это работало до 24 февраля 2022 года. 

Потому что сейчас он превратился из того, с кем я не согласен политически — он поддерживает войну, он поддерживает убийство людей. Ну о чем с ним можно общаться? Можно попробовать его переубедить.

О. ТИНЬКОВ: Я поэтому и не общаюсь.

Ю. ДУДЬ: Можно попробовать переубедить. Но если понять, что это бессмысленно — мне кажется, это фундаментальная вещь, которая говорит о человеке и о том, стоит ли тратить на него свое время, силы и уж точно любовь.

О. ТИНЬКОВ: Ну да. Поэтому, к сожалению, я не общался. А что касается чтобы закончить с Песковым — ну, я общался с ним последний раз 3 месяца назад. WhatsApp, WhatsApp. По телеку, как я его вижу, мне кажется, он сам в шоке. Я могу ошибаться. Ну, наверное, он заложник — хрен его знает. 

А с другой стороны, я сейчас что-нибудь наговорю — ему в Кремле так прилетит. Его еще выгонят, скажут: «Что это там Тиньков тебя хвалил?». Ты же понимаешь. Я сейчас боюсь что-то еще сказать в его поддержку, потому что ему там потом прилетит от начальства от его. Может быть, я не знаю.

• • •

Ю. ДУДЬ: Про рак ты давал большое интервью Панюшкину.

О. ТИНЬКОВ: Да, по-моему, там всё в деталях, поэтому...

Ю. ДУДЬ: Максимально в деталях. Несколько уточнений. У тебя сначала была химиотерапия, а потом через какое-то время ты делал пересадку костного мозга.

О. ТИНЬКОВ: 3 химиотерапии сначала, которые убивали рак, а через 4 месяца пересадка.

Ю. ДУДЬ: Твое лечение стоило 120 тыс. евро.

О. ТИНЬКОВ: В Германии, где мне спасли жизнь тремя химиями, и пересадка стоила еще 120 тыс. — уже сама пересадка. Итого где-то 250 там.

Ю. ДУДЬ: Твой твой сосед по койке...

О. ТИНЬКОВ: Немец.

Ю. ДУДЬ: ...садовник, лечился бесплатно.

О. ТИНЬКОВ: Да, точно.

Ю. ДУДЬ: Государство Германия за него платило.

О. ТИНЬКОВ: Да, там было смешно. Мы же все, русские бизнесмены… Ну, неважно. Я еще ничего не понимал — что такое рак, что такое лейкемия. Они мне вливают, носят эти пакеты, ты лежишь такой в несознанке. Я говорю профессору: «Простите уж меня, говорю, а можно как-то меня...?». Это клиника обычная немецкая — Helios называется, в Берлине. Я говорю: «Я вам деньги — какие-то американские, самые дорогие таблетки. Я могу себе позволить».

Он так на меня посмотрел и говорит: «Олег, успокойся. Ты получаешь самое лучшее лечение, которое сегодня возможно при твоем диагнозе в мире». Он говорит: «Более того, в соседней палате (это были его слова) у нас лежит садовник сейчас, и он получает то же самое лечение. Просто ты платишь за это деньги, а ему это бесплатно по вот этой немецкой страховке». Он говорит: «У нас не подразделяется, как в вашей стране», — он так бросил камушек в нас, но заслуженно.

Он две вещи всё время говорил — профессор Гласс его зовут. Он говорит: «У вас в России всегда врут — родственникам говорят один диагноз, а больному другой. Мы не врем. Вот я сразу тебе говорю: у тебя шанс выжить небольшой, но мы будем стараться». Я такой в шоке. Он говорит: «Я понимаю, потому что у вас родственникам в коридоре, в вашей стране, говорят правду, а больному говорят неправду». Ну это там дискуссионно. И второе он сказал: «Да, этот садовник получает те же самые лекарства. И ты получаешь всё, что в науке сегодня достижимо. Никакие деньги тут ничего не решат».

Ю. ДУДЬ: Еще когда ты рассказывал про свое лечение, ты в своем духе, в своем стиле рассказал, что ты во время химиотерапии занимался сексом. Физически это возможно? Разве тебе не так плохо, что ты просто...?

О. ТИНЬКОВ: Я когда разыскал, там у меня Алена была — с Украины, кстати. Алена! Она меня там спасала, носила мне от другой украинской… Потому что там кормят... Кстати, кормят ужасно. Ужасно кормят в немецких больницах! Это правда. Она мне носила от какой-то украинской тетечки. Готовила мне борщи, какие-то утки, что-то там приносила всё время в пакетиках за какие-то совершенные копеечки — типа за 15 евро, знаешь, пакет такой. Она мне сказала: «Вообще-то я такого никогда не слышала. С раковыми больными тут годами — что реально?». Я говорю: «Ну, как-то я вот так». Я думаю, это всякие физиологические особенности организма.

Ю. ДУДЬ: Пардон, ей стало известно о том, что у вас было свидание с женой?

О. ТИНЬКОВ: Да я просто с ней прикололся. Она мне что-то говорила — ну, там, в контексте: «Давай, Олег, ты должен больше спортом заниматься». Я говорю: «Да что давай? Я вот вчера то-то и то-то делал». Она такая говорит: «Ну ты даешь!».

При том, что при гематологических онкологиях — лейкемиях, лимфомах и так далее, — самая сильная химиотерапия. Считают, что самая мощная химиотерапия, которую получает человек. Потому что у тебя, представляешь, везде клетки. Это не какой-то орган, а это везде. Самая мощная химиотерапия именно при кровях рака и вроде при каких-то еще там саркомах сложных.

В общем, я получал будьте-нате дозу. Там есть такой — доксорубицин, по-моему, он называется — такая красная. Его называют «red devil», такая красная штучка. Она очень неприятная. Когда тебе ее вливают, ты реально... Мне всё время пишут: «Как химиотерапия?». И я лучше не нашел, чем объяснить, сказать «наркотики наоборот». Обратно пропорционально любым наркотикам. Вам про наркотики нельзя, но вы всё равно иноагенты, вам уже пох***й.

Ю. ДУДЬ: Ты каждый год проходил чек-ап, медицинское обследование. В декабре ты делал полное обследование.

О. ТИНЬКОВ: Да-да.

Ю. ДУДЬ: Но даже оно на ранней стадии не поймала рак.

О. ТИНЬКОВ: Это называется acute leukemia. То есть как это там? — я уже начинаю, давно в России не был, — острый лейкоз. Чем отличается острый? Это 2 недели. Врачи его называют «лейкоз по пятницам». То есть это острая форма. Даже когда во время ковида закрылись все раковые больницы, единственное, что они принимали — это больных с лейкемией или, как в России называют, лейкоз. Даже санитарная авиация в советское время, как мне сказали, применялась и так далее. Ну, наверное, здесь и до сих пор применяется.

То есть там всё идет на дни, счет. Мне Гласс сразу сказал: «Если сейчас не химиотерапия, то ты умрешь». Там дни. То есть у тебя начинают ни с того ни с сего производиться раковые клетки костным мозгом и забивать всю систему. Они пустые, как бы пустышки. И у тебя кровь — почему называется белокровие, другое название у этой болезни, — у тебя кровь не красная становится, а такая прямо светлая. Поэтому это невозможно. Лейкоз, лейкемия — как это слово называется, для чего делают чек-ап? — чтобы...

Ю. ДУДЬ: Предупредить.

О. ТИНЬКОВ: Ну, не предупредить — есть более умное слово. Не диагностировать…

Ю. ДУДЬ: Профилактика.

О. ТИНЬКОВ: Спасибо. Он не профилактируется.

• • •

Ю. ДУДЬ: Ты в комментариях написал: «Дерипаска — это олигарх и вор, а я честный предприниматель».

О. ТИНЬКОВ: Я очень рад, что мои комментарии, оказывается, еще читают, не только посты. Я это написал, я так считаю. Это не только Дерипаска. Для меня Дерипаска — это некий образный Дерипаска. Они все там воры. Потому что они все приватизировали задарма то, что построил твой, мой, их деды. Они все. Понимаешь, это звучит громко — вор. Ну как воры? Жулики, скажем так.

Ю. ДУДЬ: «Я честный предприниматель». Напомни, за что ты выплатил больше полумиллиарда долларов государству США?

О. ТИНЬКОВ: Напомню: за неправильную уплату налогов при выходе из гражданства. Я делал exit tax и... Слушай, я уже перед судом выступал, поэтому перед тобой не буду оправдываться или перед кем-то. Я неправильно заполнил декларацию. Скажу честно — Бог передо мной, а я в данной ситуации с Богом шутить не хочу, потому что когда у меня 50% шансов выжить...

Я не знал, что существует такой налог, который называется exit tax. Оказывается, в США, у кого американский паспорт, когда ты выходишь, ты должен заплатить 30% от прироста стоимости всех своих активов.

Ю. ДУДЬ: Капитала.

О. ТИНЬКОВ: Капитала. От прироста. Вот если бы я, например, взял паспорт, и у меня 10 млрд., а вышел, у меня 8 — ничего не надо, ноль.А я же студентом стал, 96-м, гражданином, а выходил — у меня IPO.

Ю. ДУДЬ: На IPO вывел банк и стал миллиардером.

О. ТИНЬКОВ: Конечно. Я вышел. Во-первых, там еще полный п***дец, что это было за день. У меня IPO типа 23 октября, а документы процессировались 26-м. А я вышел в Москве, в консульстве это всё подал 1-го. Я не знал, что там 20 дней, пока они посылали в Америку туда-обратно… Это и штамп официальный — я всё заполнил, а они мне в американский паспорт поставили такую… Они его прокололи, дырку в нем сделали. Я и думал, что вышел. Дали бумажку: exit citizenship, сертификат. А вообще официально провели только через 21 день, потом. А, нет, и сертификат они мне потом дали.

И вот этот один день сыграл со мной роковую вещь. Потому что когда я заполнял декларацию, я был уверен, что я уже не гражданин и так далее. Неважно. Я был неправ. Я заплатил деньги. Теперь я честный человек, так сказать. Я оплатил всё. Все налоги заплатил.

И потом, подожди, это я частное лицо. Я говорил: я честный предприниматель. Что я имел в виду и повторюсь: не давал взяток никому и никогда. Никогда и никому! Детектор лжи тащи. Не фронтил — не было акций какого-то Петрова, Сидорова, Иванова на ком-то оформлено, как половина этих олигархов, б***дь. Понимаешь? Никогда ни с кем не заносил, не решал, ничего. Всё строил по американскому типу. Как я отучился в Беркли на маркетинг, вот я всё это и строил. Я строил американский бизнес с американскими ценностями.

И когда мне говорили… Помнишь, санирование банков шло? Я ни одного банка не санировал. Я бы мог санировать 20. Знаешь почему? Там надо что-то — я говорю: «Нет-нет, это вообще не наше». Я не могу, это противит моей... Это то, что я имею в виду. Как физическое лицо — да, я факапнулся с Америкой. И к сожалению, я заплатил огромные деньги. Но обрати внимание: это деньги, которые… В некотором смысле я назвал их круговорот воды в природе: я продал акции американским фондам, они дали мне эти деньги, я заплатил назад в бюджет Америки за мои акции. Слава богу, я успел до всего этого краша, всей этой войны. Поэтому я выплатил всё.

Ю. ДУДЬ: А почему твой юрист тебе не сообщил?

О. ТИНЬКОВ: Хороший вопрос. И он коррелируется с предыдущим. Не коррелируется, а подтверждает, что я не врал. В отличие от Миши и Пети, которых ты только что поминал, которые работают с юристами, пиарщиками и так далее, я такой человек… Как ты говоришь: как я буду жить? Я такой какой-то, как все — я простой. Я выходил сам. Потому что я по-английски неплохо говорю — я просто взял, всё это заполнил и всё.

Я не нанял юриста, у меня не было юриста! Мне говорят: «Ты что, дебил?». Я говорю: «Ну ребята, в контексте. Во-первых, 2013 год...». У меня просто юриста не было. Я его даже не нанял! Я просто сам всё заполнил. Потому что в Америке ты можешь сам всё заполнять. Идешь на сайт — пожалуйста, форма 1040 называется. Я и заполнил. Написал и заплатил. Я там платил какие-то, по сколько — по 300 тыс. доллара в год, что-то такое. Вот я заплатил что я должен был заплатить подоходного. А exit tax, видишь, я не знал. Виноват.

Ю. ДУДЬ: Там же уголовка могла быть, да?

О. ТИНЬКОВ: Это уголовное и было. Это было уголовное преследование.

Ю. ДУДЬ: Ты допускал мысль, что ты можешь сесть в тюрьму?

О. ТИНЬКОВ: 100%. Я не сел в тюрьму только потому, что я болею раком. И кстати говоря, это тоже мне был большой триггер — про суды. Потому что я был на суде по зуму. Это было очень сложно. Такой judge Tigar — это тот самый judge, который… Помнишь, Трамп первый закон сделал — не пускать иммигрантов? А теперь вдумайся в контексте к Путину и всё это. Judge Tigar overruled, он сказал: «Нет, он неправ, иммигранты могут въезжать». Помнишь это? Это он! Первый gay marriage, брак — это он. Он такой ультралиберальный, сан-францисский judge. А я из Сан-Франциско. Он мне сказал…

Ю. ДУДЬ: Судья Тайгер.

О. ТИНЬКОВ: Судья Джордж Тайгер. Tigar у него фамилия. Я просто реально заплакал на суде. Потому что он сказал примерно следующее. Он сказал: «Ты совершил страшное преступление. Ты должен сидеть в тюрьме. И за твой кондакт — это 6 лет тюрьмы». И вот так показывает мне в камеру: «6 лет тюрьмы. Но я никогда не посажу тебя в тюрьму, потому что (я лучше по-русски — он там: You are an ill man) потому что ты больной человек. И я знаю, что у тебя 50% шанс выжить. Я не посажу тебя в тюрьму. Ты должен заплатить штрафы...». Я должен был заплатить 200, со штрафами 500. 530 я заплатил — даже не 507, а 530. «Ты должен заплатить 530, И я от всего своего сердца желаю тебе здоровья и выжить».

Б**дь, я заплакал! Потому что это — правосудие! Ну ты понимаешь, вот это правосудие! Это где России... Начать с чего нужно в России? С люстрации. Всех судей нах***, все ФСБ, КГБ, СВР, ГРУ. Милиция — хер с ним, там всё равно сброд, не трогаем, этих разберемся потом. Вот их всех люстрировать! Вот прямо всех, понимаешь?

Ельцин это не доделал. Когда Ельцин пришел к власти, когда вы под стол пешком ходили, я хорошо помню: я пошел ООО «Петросиб» регистрировать — и всё закрыто, и везде печати висят. Я помню это хорошо. Это был Фрунзенский район Ленинграда, горком. Они говорят: «Горком партии опечатан. Ельцин запретил Коммунистическую партию». Ты понимаешь? Но потом он заднюю включил, к сожалению, и всё это опять, и все эти мудаки пришли к власти. Понимаешь?

В общем и целом, конечно же, Россия не поменяется, пока не будет полной люстрации. Всех этих судей... И я бы еще всех учителей залюстрировал — всех до единого! Потому что те, кто подделывает выборы… Они не учат людей, они подделывают выборы. Вот и всё, что они делают — вкидывают там бюллетени. То есть полная люстрация: учителя, судьи, ФСБ, КГБ, СВР и далее по списку. Только после этого мы можем сесть и о чем-то говорить. Если хочешь сильно туда Пескова засунуть — засунь. Но мы должны сделать эту люстрацию.

Ю. ДУДЬ: Ты говорил, что взрослая гематология в России — мрак и ужас.

О. ТИНЬКОВ: Ну, это такая легкая формулировка.

Ю. ДУДЬ: Что именно?

О. ТИНЬКОВ: А всё. Смотри, если ты не в городе-миллионнике, тебе 50 лет и у тебя лейкемия, то с вероятностью 90% ты умираешь. Если ты в любом европейском городе, в деревне любой, тебе 50 лет и у тебя лейкемия, с вероятностью 50% и даже 40% ты умираешь. Вот и вся разница. То есть в разы, просто в разы.

Нет ничего. Нет нормальных палат. Фонд семьи Тиньковых — мы сейчас ремонтируем... Не ремонтируем, строим трансплантационные центры в Челябинске, по-моему, в Екатеринбурге и еще где-то, не помню. Нет трансплантационных палат… И еще обучение нянечек. У нас 3 проекта: лабораторное обучение, нянечки и строительство ТКМ, трансплантационных центров. Нет центров, нет обученных нянечек, нет врачей, нет медикаментов, нет химиотерапии, нет доноров. Нет ни х***я! Вот просто ни х***я.

Я хотел потратить свои 200 млн. долларов в это. Хотел что-то поменять. Ну, больше я потом им дам. Мы хотели миллиард в итоге собрать. Мне уже начали деньги... Большие компании (не буду говорить) посылали — «Северсталь», еще какие-то. Миллионы долларов. Потому что я даже не просил — и то стали слать. То есть все понимали, какое великое дело.

Ю. ДУДЬ: Давай коротко объясним, что такое эндаумент. Я могу ошибаться. Допустим, у тебя есть миллиард долларов благотворительных…

О. ТИНЬКОВ: Да, ты его вкладываешь.

Ю. ДУДЬ: Ты вкладываешь в инвестиции.

О. ТИНЬКОВ: В инвестиции, и проценты идут туда.

Ю. ДУДЬ: То есть, грубо говоря, набегает, например, 10% в год прибыли и получается 100 млн. И эти 100 млн. разбрасываются на благие дела.

О. ТИНЬКОВ: Правильно. Идея была собрать миллиард долларов, под 10%, чтобы по-простому, 100 млн долларов был бы бюджет этого фонда, ежегодный. Мы хотели сделать регистр, договориться с Первым каналом, со вторым, с третьим, сделать… Ну ты знаешь, рекламу, извини, я умею делать. И мы хотели всё это дело двинуть.

Ю. ДУДЬ: Ты говорил, что смертность в России от рака крови у взрослых очень высокая, а у детей она сильно снизилась. Какие цифры?

О. ТИНЬКОВ: В общем, давай так. Ну видишь, взрослые — там же много. Что значит взрослые? 80 — это взрослый и 40 — это взрослый. Поэтому всё-таки там нарезка. Но вот так вообще, если взять, у детей выживаемость 95% — 5% умирает. А у взрослых примерно 50-40% выживает и 50-60% умирает. Ну, мы говорим «взрослые» — это всё, что 30+. Понятно, что в когорте 70-80 — там умирает типа 95%. А в когорте 30, наверное, выживает 60%. Понимаешь, да?

Ю. ДУДЬ: Насколько правильно считать, что один из тех, благодаря кому выживаемость детей резко поднялась — это Чулпан Хаматова?

О. ТИНЬКОВ: Ну, это 100% она. Она это сделала и подняла. Там, конечно, ряд коллег. Там Масчан есть такой, еще коллеги. Панюшкин какое-то пиар-прикрытие, что называется, осуществлял. Там командная работа фонда «Подари жизнь». Но человек, кто эту тему двинул, и двинул ее капитально — это Чулпан Хаматова. Тут даже двух мнений быть не может. Вот вдумайтесь — ее карма… Я еще борюсь за свою карму, а у нее карма — уже всё, она уже в раю, она ангел. Потому что она натурально спасает. До нее только 40% выживало. То есть натурально десятки тысяч детей в России сейчас не умирают благодаря одной женщине. Роль личности в истории.

Ю. ДУДЬ: Ты говорил, что много наговорил лишнего и неприятного. Есть две вещи, которые кажутся дикими безумно.

О. ТИНЬКОВ: Давай. Сегодня у нас прямо исповедь.

Ю. ДУДЬ: Первое. Девочка с короной в офисе «Тинькофф Банка».

О. ТИНЬКОВ: Это вообще прикол был! Мы с ней договорились. Ровно полная херня. Вот всё передернуто.

Ю. ДУДЬ: Ну подожди, ты ее прямо оскорблял.

О. ТИНЬКОВ: Да мы с ней договорились! Как прикол. Давай, говорю, трафик накрутим, туда-сюда. Не принимается.

Ю. ДУДЬ: Она была в курсе.

О. ТИНЬКОВ: Позвони ей, спроси. Я не знаю сейчас ее телефон. Конечно! Мы с ней общались, она у меня работала еще года 3. Мы с ней так договорились. Я говорю: «Давай я сейчас тебя назову так и так, трафик». Тогда я что-то увлекался — как ты сейчас. Сейчас не увлекаюсь лайками-херайками, просмотрами, но тогда еще увлекался. Говорю: «Давай сейчас хайпанем», — вот слово! Тогда еще слова такого не было. Это чистый хайп. Это была с ней договоренность. Снимаем вопрос.

Ю. ДУДЬ: О’кей. Второе. У тебя был конфликт с «Немагией», и к «Немагии» пришли с обыском и со всех остальным. И выглядело это так, что богатый человек Тиньков натравил ментов по делу об оскорблении чести и достоинства. И в деле, на которое, в общем, вяло кто-то как-то реагирует, следователи приехали из Москвы, обыск и всё остальное.

О. ТИНЬКОВ: Еще раз, смотри, рассказываю. Я не смотрел никогда эту хрень. Но когда мне прислали несколько выдержек — там что-то на меня писают, еще что-то, — я, конечно, взбесился. Ну, взбесился и взбесился. Но потом случилось очень плохое. Они, оказывается, там оскорбили мою супругу. А супруга моя — она вообще святой человек. На самом деле то, что она со мной последние 3 года провела — ну, я знал, что она святая, а теперь просто корона выкристаллизовалась. И я не мог себе позволить, как мужчина, может, как сибиряк…

Я был неправ, наверное, сейчас откручивая назад. Я же не во многом прав. Я был неправ. Я сказал: «Ни х*** себе! Вы трогаете мою семью?». Ни одного интервью не дала эта женщина, ничего. Еле-еле какие-то фотографии вместе со мной нашли, туда ее оставили и оскорбили там ее, женщину. Потом она подходит и говорит: «Олег, меня за что? Это что такое?».

И всё, у меня планка упала. Я позвонил своему юристу. Я позвонил в службу безопасности, которая у нас была, какая-никакая. У нас какой-то такой не была, в понимании мордоворотов, но были какие-то люди, что-то работали, какие-то айтишники. Я сказал: «Ребята, сколько бы это нам ни стоило, уголовные дела возбуждайте. Доказывайте за клевету, туда-сюда».

Дальше я вообще-то находился в Италии. Я даже в России не был. Я приехал в октябре, а это всё, по-моему, происходило в августе — через 2 месяца. Потом Амиран нас мирил. Они подали в этот самый — куда там? — уголовное заявление или как это делается? Я вообще никогда жизни ни с кем не судился. Это был единственный, по-моему, суд. Они всё это подали.

Тут я могу только допускать: либо менты хотели принести добычу, а том сказать: «Дайте денег», либо наши юристы решили сказать, как-то их про мотивировать — морально, вербально или еще как-то. Я не знаю. Но мы возбудили уголовное дело — что факт, потому что люди меня обосрали. Я могу как-то защищаться? Я говорю: «Как я могу защищаться?». — «Забудь, это хайп, больше лайков, туда-сюда». Значит, всё. Дальше какие-то менты куда-то полетели. Я к этому никакого отношения не имею. Я об этом узнал, ровно как и ты, из — как сказать?

Ю. ДУДЬ: Из медиа.

О. ТИНЬКОВ: Да. Если честно, я обрадовался. Сказал: «Вот же суки, вот получите!». Есть грех, обрадовался. Не по-христиански это было, но в общем и целом я был рад. Сказал: «Ну, в принципе, молодцы». Но я не принимал участия в какой-то их травле.

Потом давай так — ну давайте по-серьезному, ребята. Если бы Олег Тиньков с его состоянием захотел бы что-то им сделать плохое — ну вот реально, я бы им сделал? Ну как ты думаешь? Ну давай! В итоге я всё отозвал, когда весь этот скандал начался, сказал: «Забудьте нах***. Всё, был неправ, за жену зря вписался».

Если бы я им хотел что-то сделать... Прошло сколько времени — 5 лет. Я бы сейчас мог, через 5 лет, не знаю, ногу сломали кому-то, или под машину попал, или в тюрьму бы сел за хранение наркотиков. Сколько стоит в Кемерово возбудить дело за хранение наркотиков в машине, сейчас, для меня? У меня вино дороже стоит бутылка, б***дь, иногда. Ты понимаешь? Я что-то сделал подобное? Мне западло об это мараться даже, что-то им мстить.

Я им простил всё, кстати, давно. Я им всё простил, я на них никого не натравливал. Это всё мифы. Вчера вот этот Наки тоже это сказал — это мифы. Никого я не натравливал, никаких фактов ни у кого нет. Это просто допустимость, что богатый, когда воюет условно с бедным — как это? — у сытого всегда несытый виноват. Я виноват, потому что я богаче! Ну ребята, если бы я сильно хотел, я бы добил эту тему так или иначе, или спустя 5-6 лет. Я их простил через 3 месяца и забыл, Господи помилуй.

Ю. ДУДЬ: Звучит, как Путин, когда говорил: «Если бы хотели отравить, то отравили бы».

О. ТИНЬКОВ: Пускай это так звучит, но я их не травил. Понимаешь? По большому счету, я бы мог что-то с ними сделать. Но я даже не стал это делать.

Ю. ДУДЬ: То есть твоя версия, что это кто-то выслуживался? Ты понимаешь исключительность момента: следователь из Москвы в Кемерово.

О. ТИНЬКОВ: Ну а как я могу ментов сюда послать? Вот как? Какая у меня есть...? Вот я сижу.

Ю. ДУДЬ: Подожди, ты же минуту назад сказал: если бы у меня с моими деньгами было желание хоть наркотики подбросить, я бы подбросил. Вот по той же...

О. ТИНЬКОВ: Но я же этого не делал.

Ю. ДУДЬ: Я понимаю, но таким же образом. Если есть такая услуга на рынке.

О. ТИНЬКОВ: Смотри, менты возбудили… Можно я смоделирую? Так, принесли: «Кто? Тиньков! Б***., слушай, а давай-ка мы сделаем так и так, а потом мы скажем: 10 тыс. долларов нам дайте или 100 тыс. долларов». Понимаешь? Мы сейчас всё это закроем, их упрессуем, всё решили». Решили — и решили. Я как-то так это могу себе смоделировать. Я был удивлен сам.

Кстати говоря, вроде такое дело — в разные регионы ездят менты. Это всё-таки не исключительный случай, если честно. Но я к этому никакого отношения не имел, не имею. И даже заявление носили — там наши юридическая служба подавала (банка тогда). То есть я к этому отношения никакого не имею.

Затеял ли я это зря? Ну, слушай, в данном случае, если бы была машина времени, наверное, я бы этого не делал. Просто это принесло мне столько вот этих ненужных кривотолков, и ненужных слов, и ненужных ассоциаций, которые не нравятся мне, и в общем и целом это было неправильно. Но тогда я был слой, а злость — это всегда не самый лучший... Тем более я импульсивный чувак такой, всё-таки сибирский. А злость — это всегда не самый лучший — как сказать? — помощник, что ли.

Но в общем и целом, если ты меня хочешь спросить, прав я или неправ — неправ. Я великий грешник. Господи, спаси меня и помилуй! Дай Бог мне умереть без грехов. Попробую успеть причаститься и исповедоваться перед смертью. Я великий грешник. На этом я бы хотел закончить интервью. Я великий грешник и у всех прошу прощения. Простите меня все! Всё.

Ю. ДУДЬ: Два последних вопроса и всё. Стандартная наша концовка в этом цикле. Как ты думаешь, когда ты вернешься в Россию?

О. ТИНЬКОВ: Такой, знаешь, стандартный ответ: когда умрет Путин. Или когда не будет Путина. Как-то очевидно. Во-первых, непонятно, сколько я проживу. Поэтому в этом смысле тут интересный челлендж — кто из нас вперед еще умрет. Есть ощущение, что он меня переживет. Но при Путине, конечно, я не вижу никакой возможности ехать. Ну а как я туда поеду? То есть чтобы меня, больного... Это не американский судья. Там прямо в Химках осудят. Прямо в аэропорту, б***дь, выездную сделают, прямо в Шереметьево. Навального где там судили — в Химкинском райотделе? А меня будут судить, наверное, в Шереметьево сразу.

Ю. ДУДЬ: Как ты отнесся к суду Навального и к отравлению?

О. ТИНЬКОВ: А, кстати, про отравление. Я лежал в этой своей трансплантационной капсуле, а он лежал в Берлине. Я так за него переживал! В общем и целом скажу честно, он не является каким-то моим, так сказать, кумиром или что-то, политическим. Я всё-таки считаю, там много реваншизма, много такой агрессии, и он меня немножко пугает как будущий президент. Но это отдельная тема. Но по-человечески, когда он заболел — блин, как я за него переживал! Каждый день: он идет по лестнице в Charite — а я лечился в Helios, это напротив клиника. Я такой прямо: блин, начал ходить, круто!

Вот эту часть я был прямо просто за него. И я очень обрадовался, что он выздоровел. Это прямо 100%. Ну а потом начался п****дец вот этот с судами. Как можно человека после такой болезни в тюрьму посадить, вот объясните мне? Он же всё равно нездоров! Вот объективно он же нездоров. Сделали бы ему уж там домашний арест, come on, а не так бы его отрезали. Пусть дома чувак сидит, пьет таблетки какие-то, не знаю, спортом занимается, физиотерапией. Ну за что его в тюрьму-то садить?

Ю. ДУДЬ: Ты допускаешь, что никогда больше в Россию не вернешься?

О. ТИНЬКОВ: Да.

Ю. ДУДЬ: Как ты свыкаешься с этой мыслью?

О. ТИНЬКОВ: Сложно. Особенно моя супруга. Но мне чуть проще, потому что я 3 года не был, потому что я по больницам, по больницам, а для моей супруги это очень тяжело. Она прямо в депрессии в такой пребывает, к сожалению. Хотя она эстонка по национальности, в Россию в 19 лет приехала и так далее, но она прямо как-то себя с Россией сильно ассоциирует.

Ю. ДУДЬ: И финальное. В чем сила?

О. ТИНЬКОВ: В правде, наверное. Это что-то из «Брата», наверное? Сейчас «Брат» как-то совсем плохо цитируется. Давай тогда переиграем, потому что я быстро ответил. Я хотел сказать «в правде» в контексте того, что я сейчас говорю — и с тобой сегодня говорил, пост сегодня, кстати, сделал, и на днях я заявлял, — мне кажется, это очень круто: сказать, что ты думаешь. Мне кажется, это и есть сила.

Ю. ДУДЬ: Просто, как говорил один из наших героев Вася Сигарев, режиссер, правда у каждого своя.

О. ТИНЬКОВ: Кстати, тоже правда.

Ю. ДУДЬ: И поэтому у Путина своя правда. Это его цитата, я цитирую его. Просто есть гипотеза, что это привело ко всему.

О. ТИНЬКОВ: Ты мне дал чуть больше времени поразмыслить. Отвечу, в чем сила. Я считаю, в семье. Вот прости. Это может быть даже однополый брак, но это же всё равно семья какая-то? 

Я не говорю, что пятеро по лавкам, но это какая-то ячейка общества. Как она там? — первоначальная ячейка или какая уж она там? Первичная ячейка, как нас учили коммунисты. 

Мне кажется, семья — в этом сила вся. Если нет вот этой семьи, то тогда совсем. Тогда и силы негде найти.